….Я
познакомилась с Л.А., когда училась на 3-м
курсе, но совершенно не в контексте факультета и кафедры. В то время она вела
довольно много групп СПТ, и в одну из них (проводимую в районном доме пионеров –
это был 1980 год,
мест для такой активности не много было) я попала совершенно случайно.
На
тот момент я точно знала, что:
1)ошиблась
с выбором профессии, которая в моем восприятии была чем-то средним между
резанием лягушек, математикой и не имеющей отношения к нормальному человеку
заумью про мышление-восприятие-память,
2)исправить
эту ошибку практически невозможно – попытки перевестись на другие факультеты
окончились ничем,
3)единственное,
что хоть как-то примиряет меня с факультетом – возрастная психология.
Я
даже не сразу поняла, что Л.А. – преподаватель факультета: настолько то, что она
делала и то, что происходило во время тренинга, было непохоже на мое мнение о
психологии и психологах. Хотя бы одно то, что она была со всеми нами на
«ты»…Когда
же до меня, что называется «дошло»,
я
долго и с пафосом в присутствии всей группы стала обвинять ее в ошибках
собственного восприятия…
В
ответ Л.А. (быстро сняв с руки часы, резко протягивая их мне): «На!
Ну бери же, бери!»
Я
(после некоторой оторопи) протягиваю руку. Она: «Вот!…Чтобы
кто-то мог что-то передать, ему нужна навстречу рука…Что ты сама сделала для
того, чтобы психология стала тебе интересной?»
Наверно,
с того времени мне столь симпатична идея активности личности в ходе социализации
J…
…Сразу
после окончания аспирантуры я пошла работать в школу школьным психологом. Через
два месяца друзья стали говорить, что я теряю чувство юмора. Еще через два
месяца мне хотелось только одного – прикупить где-нибудь автомат Калашникова.
Еще через два я отреагировала накопившиеся впечатления в тексте с грозным
названием «Школа
как замкнутая система противоречий»
(основной
смысл его состоял в том, что «перекроите
все иначе»)
и
принесла Л.А. Она, прочитав, задумчиво: «Да-да…Да,
конечно…Ты молодая…Ты можешь хотеть построить электростанцию…Ну, чтобы светло
всем было, конечно надо строить электростанции…Только вот я точно знаю – чтобы в
конкретной темной комнате стало светлее, достаточно чиркнуть спичкой»…Я
до сих пор иногда себе это говорю.
…Один
из самых больших подарков, который она мне (и всей той нашей группе тренинга)
сделала – это публикация в приложениях к «Теоретическим
и методологическим основам СПТ»
отрывков
из наших сочинений. Это как фотография, сделанная хорошим мастером, на которую
спустя годы можно смотреть в разные моменты с разными чувствами: удивлением,
улыбкой, печалью, ощущением непрерывности себя…
…У
нее было потрясающее желание нарушать границы. Границы всего: принятых форм
исследования, норм и правил, способов поведения и преподавания, дистанций в
общении. Последнее иногда так бывало дискомфортно, что как-то я в сердцах ей
сказала: «Лариса
Андреевна! Вот только не удочеряйте! Не надо мне этого!»
Она
потом так часто эту фразу (со смехом, не с обидой) поминала…А я только недавно,
почувствовав на своих детях, как по-разному происходит и переживается
естественное удаление мальчика и девочки от матери, вдруг подумала: а может, ей
всю жизнь, кроме сына, еще ребенка хотелось?..
…Она
умела убеждать. Говорить тебе что-то так, что хотелось ей верить – через
сомнения в правильности того, что говорится, через собственную неуверенность в
себе, через внутренний смешок над ее эмоциональностью, через все и вся…Просто
верить. Еще она умела эти слова воплощать. Я до сих пор (24 года
прошло) помню хаос собственных чувств при ее неожиданных словах: «Прошу,
замени меня завтра на лекции по истории…Ну надо же тебе когда-нибудь перестать
бояться. Тебе же хочется преподавать, ну вот и давай! Одна лекция – это же
ерунда!»
Так
легко и свободно сделать желаемое и трудное – простым и
радостным…
…Она
умела дарить подарки. И реальные – у всех у нас есть колечки-сережки-вещички,
подаренные по самым разным поводам и просто так, потому что «Я
знаю, тебе пойдет!»
И
виртуальные – веру в себя, внутреннюю свободу, ощущение жизни как праздника,
увлеченность выбранной профессией…
|
